28.09.2011 в 16:31
Пишет Frau Schmerler:Ну я пошёл.
- Мам, ну я пошёл, - торопливо бросает детёныш, завязывая шнурки на кедах, - домашку я в классе сделал, на гитаре урок закончил, шлем надел!
- Куртку не забудь, - говорю я уже захлопнувшейся двери и в подъезде слышен топот и грохот, как будто не 3 мальчишки а стадо коней бежит по перевалу.
- Ну я пошёл, - запихивает он остатки ужина за щеку, - мне на секунду, я с соседом Бакуганами поменяться...
- Я пошёл, - тараторит он в воскресное утро, едва умывшись, одетый в футбольную форму, и цокает шипами на бутсах.
- Я пойду уже, - взваливает на спину тяжеленный ранец, - из школы меня рано не забирай, у нас там особые планы, мы ежей из дерева точим.
Я понимаю, что в его жизни всё меньше меня, что палец за пальцем он разжимает маленькую, пока ещё мокрую от волнения ладошку, и его планы - его отдельный путь, разве я могу померяться силой с деревянными ежами и от этого становится гордо, грустно и слезливо, всё чаще хлопает входная дверь, всё чаще раздаются телефонные звонки "драсьте-а-Тони-можно", всё чаще меня сносит в его центрифуге к самому краю как старый носок.
И только рано утром, часов в 6, когда сон самый сладкий, в корридоре топают босые пятки, и я слышу возню в темноте и самое прекрасное:
- Маам, а можно к тебе?
URL записи- Мам, ну я пошёл, - торопливо бросает детёныш, завязывая шнурки на кедах, - домашку я в классе сделал, на гитаре урок закончил, шлем надел!
- Куртку не забудь, - говорю я уже захлопнувшейся двери и в подъезде слышен топот и грохот, как будто не 3 мальчишки а стадо коней бежит по перевалу.
- Ну я пошёл, - запихивает он остатки ужина за щеку, - мне на секунду, я с соседом Бакуганами поменяться...
- Я пошёл, - тараторит он в воскресное утро, едва умывшись, одетый в футбольную форму, и цокает шипами на бутсах.
- Я пойду уже, - взваливает на спину тяжеленный ранец, - из школы меня рано не забирай, у нас там особые планы, мы ежей из дерева точим.
Я понимаю, что в его жизни всё меньше меня, что палец за пальцем он разжимает маленькую, пока ещё мокрую от волнения ладошку, и его планы - его отдельный путь, разве я могу померяться силой с деревянными ежами и от этого становится гордо, грустно и слезливо, всё чаще хлопает входная дверь, всё чаще раздаются телефонные звонки "драсьте-а-Тони-можно", всё чаще меня сносит в его центрифуге к самому краю как старый носок.
И только рано утром, часов в 6, когда сон самый сладкий, в корридоре топают босые пятки, и я слышу возню в темноте и самое прекрасное:
- Маам, а можно к тебе?